Люди среднего возраста, чья молодость прошла в эпоху перемен, опасаются за свое будущее и стремятся больше сберегать, чем тратить. Самыми активными потребителями в России являются старики и молодежь. Первые из-за того, что прошли все тяготы и лишения и не боятся потерь, вторые – из-за свойственного молодости оптимизма, отметила старший научный сотрудник Лаборатории экономико-социологических исследований Диляра Ибрагимова в статье «Потребительские ожидания населения России (1996-2009): как взаимосвязаны когорты, поколения и возраст».
Информационной базой исследования стали данные регулярных потребительских опросов, проводимых в течение тринадцати лет по одной и той же методологии и выборке Левада-Центром. Общее количество респондентов составило 182 507 человек.
На основании опросов было выделено девять когортных групп (объединенных по годам рождения и условиям социализации и становления жизненного опыта), начиная с 1902 и заканчивая 2006 годом рождения.
Регрессионный анализ показал, что принадлежность человека к той или иной когорте является одним из значимых определяющих факторов потребительских настроений.
При этом линейной связи между возрастами нет. Так, самой пессимистичной в экономическом и потребительском плане оказалась когорта людей 1942-1951 годов рождения. Представители самой старшей из ныне живущих когорт (1922-1931 годы рождения) гораздо оптимистичнее. В этом смысле они более схожи в своих оценках текущих реалий и ожиданиях относительно будущего со своими внуками и правнуками, чем с детьми. Индекс потребительского настроения у людей среднего возраста более чем на 10 пунктов ниже, чем у представителей самой молодой когорты.
По мнению Ибрагимовой, оптимизм людей 1922-1931 годов рождения может быть связан с тем, что, «пройдя все тяготы и лишения, связанные с войной, и выжив в этих условиях, они настолько укрепили свою закалку, что никакие последующие события не могли поколебать эту позитивную составляющую мировоззрения».
Проведенный анализ также выявил и особое положение людей 1962-1971 годов рождения, которые практически полностью социализировались (окончание школы, армия, поступление и даже окончание вуза, начало трудовой деятельности) в рамках советских реалий, тогда как их взрослая жизнь пришлась уже на постсоветский период. Люди этой когорты по своим оценкам и ожиданиям ближе к соседствующей с ней старшей когорте, нежели к младшей, то есть менее оптимистичны.
Детство этих людей пришлось на спокойный и в определённой степени социально защищённый период «застоя», а наиболее важные для социализации юношеские и ранние взрослые годы – уже на период перестройки. Несмотря на то, что в своей массе они активны и деятельны, они порой «не понимают ни того, за что борются, ни того, что выйдет из их усилий» и чувствуют себя неуверенно и потерянно. Видимо, этой «потерянностью» и объясняется их пессимизм в плане потребительских настроений, делает вывод Ибрагимова.
